Праздник сегодня - день Советской конституции, а ранее с 1936 года она наз. Сталинской, а теперь проще: Советской. Все еще сидим во 2й школе, инспектируем.
3 декабря 1961 г. в своем кабинете разговорился Хм.Н.Н. Вспомнил свою работу в Тамбове, он был тогда членом райкома ВЛКСМ.
Было это в 1938г. В 1937г. посадили 1 секретаря, а потом освободили. Этот секретарь и рассказал о методах допроса работников НКВД.

"Наденут на голову жгут из толстой круглой резины и, неторопясь, допрашивают. Затекают глаза, кружится голова, становится нестерпимо больно, а, главное, досадно. И когда уже на исходе силы - подсовывают протокол допроса, где их рукой дописано: "Признаюсь, что все делалось мною сознательно с целью вредительства".
Кто не выдерживал этого подписывался и был расстрелян.

"Вывозили ночью за город, ставили на край обрыва, завязывали глаза, стреляли над головой, и идиотски смеялись над тем состоянием человека так жестоко наказываемого"

Рассказывал, что истязали и более утонченно, не оставляя без внимания половые органы.

"Или - говорит - поставят и стоя допрашивают. Допрашивают поочереди, а ты стоишь до тех пор, пока не затекут ноги, закружится голова.
Упадешь измесят пинками так, чтобы не было на лице синяков, поставят на ноги и снова допрашивают..."

А ведь это было тогда, когда действовала самая демократическая в мире, Сталинская конституция.
А где сейчас эти люди, которые допрашивали, издевались, расстреливали? Что они поделывают, эти заплечных дел мастера?

Погода стоит теплая вот уже несколько дней. Льет дождь, тает снег. Густой туман съедает остатки снега.
На улице март, но все это в декабре.

Назад

21 год назад, в такое же погожее летнее утро я отправился купить на завтрак редиски. Был я тогда учеником Аткарского педучилища.
Зашел в магазин и узнал, что началась война.
Жизнь моя тогда только начиналась. А сейчас я уже лысый дядя, а в глазах некоторых дедушка.
О великих делах и подвигах думал я тогда - мелочные заботы одолевают меня сегодня. Однако надо жить, а не предаваться воспоминаниям. А жить уж теперь так, как можется, а не как хочется.

Вчера был в стане учебно-производственной бригады Подлесновской школы. Да, неплохо работают ребята, а кормят их отвратительно - ни масла, ни молока, ни даже луку.

Назад

Почти месяц я не открывал тебя, мой дневник. А жаль! Было о чем писать. несколько раз я выезжал в командировки, встречался с интересными людьми, плохими и хорошими, вел интересные беседы, и все забыто.
Плохо. Теперь снова буду брать с собой дневник.

Назад

Все идет спокойно. Мелочи не беспокоят, а потому и дневник редко открывается. Вещи, которые волнуют меня, очень часто нельзя оглашать, пусть даже дневник никому в руки не попадет.

Много и долго мы говорим о коммунизме.
Ленин:
"...Поколение, котрому теперь 15 лет через ... 10-20 лет будет жить в коммунистическом обществе..."
Молотов в 1946-8 годах утверждал, что "нынче все дороги ведут к коммунизму"
На 22 съезде сказали веско и просто: "Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме"

А я, грешный, не вижу, что многие меня окружающие готовят себя к жизни при коммунизме.
Вот Гр.Я. коммунист, а вместе с тем индивидуалист, стяжатель, скандалист, обманщик, хапуга. А почему?
Есть основания к этому, наверное.

Назад

Вот уехал в школу. Сидеть в РайОНО дальше стыдно. А что я здесь?
Люди работают и здорово. Живет она, бедная, за тридевять земель, не замужем и едва ли выйдет. Целый день дети и за это 80 целковых ни много ни мало! И тошно жить и скучно. Жить здесь семейному стоит.
Зимой деньги зарабатывать, а летом в путешествие пускаться! А можно ли? Нет, поди!

1962 год.
Скоро мне сорок. Много. Родился в 1922 г на второй день зимней Николы и нарекли меня Николаем, но отцу, он где-то был, в Баку что ли, захотелось назвать свое чадо Владимиром.
И стал я Владимир Васильев сын.
Мать моя умерла рано. Любила она меня безмерно и била по заднице не жалеючи; Следила за мной плохо.
Как-то я сжег себе весь живот; цветочек остался на всю жизнь. Рахитик я был ужасный. Лет до 12 мое пузо было колесом, а ноги Х. В 1926 году моя мать умерла и я остался круглой сиротой. Об этом мне внушали все "сердобольные" и уже в самые ранние годы я был глубоко несчастным человеком.
Отец женился на другой. Мачеха давала мне жизни по всем правилам. Меня не за что было любить: я имел дрянной характер. Мачеха не любила меня, а я ее ненавидел и тем больше, чем старше становился.
Свою мамашу я звал мамой, а она меня "Влодимер"
За всю жизнь я не помню,чтобы меня кто-то назвал: "сын", "сынок", "сыночек" - от этого я дичал, а в душе так хотелось ласки.

1932 год.
Мы живем в Вольске. Отец до пота работает в пекарне, до чертиков напивается, а дома бывает редко.
Жили мы на Красном переулке , в доме одной старушки злой и доброй попеременно. Жить к концу 31 началу 32 стало трудно. У меня вытащили карточки - мы сидели без хлеба. Помню, как ходил по Волге со своим другом Ванькой Юдиным подбирали арбузные корки и выгладывали.
Ходили за хлебом. Иногда складывали хлеб с повозки; пока несешь стараешся отломить корочку.
Вот вкусные были корки.

1942 год.
Война. Я учусь в Ишиме, в Ленинградской школе механиков авиационного вооружения. Страшный голод. Нечеловеческое издевательство. Весь день был занят думой о еде.
После завтрака мы думали об обеде. После обеда об ужине и говорили о том кто что ел дома, а что бы он сейчас поел.
Как-то мне удалось достать картошек несколько. В кочегарке я испек их - это было рискованное дело: увидали - сидеть на губе. Но как они были вкусны. Я не ел такой картошки!
Бегали как гончие. Утром 3 километра. Весь день из аудитории в аудиторию. Если не поём, то командир увеличивал пробежки.
Помню, как я стащил масла здоровый кусино в какой-то столовой и обожрался им. Вот пронесло, по всем правилам! А однажды стянули хлопковый жмых. За то, чтобы дать поесть его досыта курсант Дикарев обещал весь обед. Жмых я дал, а обед не взял. Честный был.
Как-то послали меня работать в колбасную, оттуда я притаранил много что-то колбасы и поделился со своим отделением.
Году в 1959 у Безверхих я встретил одного из своих сослуживцев по Ишиму. Он узнал меня. У него остались обо мне самые лучшие воспоминания, как о рубахе-парне, он вспомнил много приятного обо мне.
Теперь он прокурор. Вот как! А я?

1952 год.
Я студент Вольского учит. института. Старый дядя. 30 лет. Я никогда не любил учительский труд, а жизнь так сложилась, что вынужден был учиться в педучилище, учительском институте и закончить педдыру: Саратовский пединститут.

1962 год.
Вот уже на исходе 1962 год. Мне 40 лет. Все о чем мечтал рухнуло. Теперь я знаю: все кончено. Все надо зачеркнуть и доживать безрадостные дни.
В мире тревожно. Хрущев размахивает своими бомбами, а Кеннеди своими. Оба хотят и боятся.
Хотят доказать правоту своих идей. Боятся смерти своей собственной.
Нас не жалко, нас много, нас можно бить.
"Советский народ не дрогнет" "Американский свободолюбивый народ!!!"
Маленькие спорят из-за мелочей. Большие о большом. Великие спорят из-за идей, из-за земель, престижа.
А говорят: "За правду, за свободу, за счастье народа ." Чушь все это.
В 1812 году Русь поднялась против Наполеона, "За Русь-матушку, за царя-батюшку", а что получил народ?
Ничего. Ровно ничего.
В 1941г. Мы шли "за Родину, за Сталина!" А в 1946г. недоедали, в 1947 году голодали. А Сталин-то?
Что Сталин-то? Культ! Изверг. Деспот.
Душил все живое и мыслящее, а мы говорили: "Сталин - наша слава боевая, Стали - нашей юности полет", "Сталин - ум, честь и совесть нашей эпохи!"

А теперь "Коммунистическая партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме."
Как было бы хорошо!
"Блажен, кто верует: тепло ему на свете"

Назад